Китайская головоломка [другой перевод] - Ричард Сэпир

— Она, наверное, ворует мыло, полотенца и туалетную бумагу, — предположил Чиун, ухмыляясь.

— Прошло уже десять минут. Может, мне лучше сходить и проверить, в чём дело? — спросил Ремо.

Вытащив свой значок агента спецслужбы (такие значки Смит выдал Ремо и Чиуну вместе с удостоверениями личности), Ремо ворвался в дамский туалет с криком: «Санитарный инспектор, дамы! Всего момент!». И поскольку тон обращения был выдержан правильно, звучал официально, никто не стал протестовать. Дамы быстренько удалились.

Все кроме неё. Она складывала в стопку полотенца и запихивала в свой просторный плащ.

— Что вы делаете? — спросил Ремо.

— Возможно, в вашей стране тоже не хватает полотенец или туалетной бумаги. А здесь их много. Очень много. Бумага в каждой кабине.

— В любой кабине любого туалета в США полным-полно туалетной бумаги.

— В каждой кабине?

— Ну, за исключением тех случаев, когда забывают её туда положить.

— Ага. Тогда мы возьмём чуть-чуть. Я привезла с собой в Америку из Пекина небольшой запас.

— Туалетную бумагу?

— Подготовка к заданию — одна из составных частей самого задания. Тот, кто не готовится тщательно, обречён на неуспех. Будь готов.

— Вы принадлежите к женской организации скаутов?

— Нет. Это мысли Мао. Где книга? — она встревоженно взглянула на него.

— У моего коллеги.

— Вы уже читали её?

— Я держал её в руках всего десять минут.

— За десять минут можно выучить наизусть две самые драгоценные мысли Председателя Мао. Они могут освободить вас от вашего империалистического, эксплуататорского образа жизни. А также от злой собаки, которая всюду следует за вами.

Ремо мягко, но твёрдо схватил руками девушку за плечи.

— Послушай, пацанка, — сказал он. — Мне начхать, как ты будешь величать меня. Если тебя устраивают грубости, валяй. Но поостерегись обзывать Чиуна «собакой и лакеем империализма». Совсем не подходящие слова для человека, в три или четыре раза старше тебя.

— Если старое реакционно и отдаёт декадентством, оно должно быть похоронено вместе с прочими анахронизмами, от которых сейчас страдает человечество.

— Он — мой друг, — сказал Ремо. — Я бы не хотел, чтоб его обижали.

— Вашими единственными друзьями являются партия и рабочая солидарность.

Молодая девушка выпалила это, ожидая одобрения. Она не ожидала резкого болевого ощущения под мышками. Ремо продолжал ввинчивать свои большие пальцы, вращая их и вдавливая плоть в суставы. Её нежно очерченные миндалевидные глаза почти округлились от боли. Рот открылся для крика, но Ремо зажал его рукой.

— Выслушай меня, детка, и причём внимательно. Я не хочу, чтобы ты оскорбляла человека, находящегося снаружи. Он заслуживает твоего уважения. Если ты не способна на это — воздержись хотя бы от неуважения. Он знает мир гораздо лучше, чем ты, и если ты хоть на минуту заткнёшься, сможешь кое-чему у него научиться. Впрочем, сделаешь ты это или нет, меня не касается. Что меня заботит, так это полное отсутствие у тебя хороших манер, и если ты ещё раз распахнёшь свой рот, детка, я превращу твои плечи в месиво.

Ремо ещё сильнее вдавил большой палец правой руки в плечо девушки и почувствовал, как напряглось всё её тело. Её лицо исказилось от боли.

— Ну вот, наш маленький диалог почти завершён, — подытожил Ремо, — мы пришли к революционному консенсусу. Так ведь?

Он отнял руку от её рта. Она кивнула, шумно выдохнув.

— Так, — согласилась она. — Я воздам старику должное уважение. Я отступлю на шаг назад, чтобы позднее сделать два шага вперёд. Однако можно сказать вам в глаза правду?

— Конечно, детка.

— Ты — упрямый осёл, Ремо, — как — там — тебя — зовут!

Она начала застёгивать свой просторный плащ, энергично подёргивая каждую пуговицу. Она, очевидно, запомнила его имя из удостоверения личности. Ремо и Чиун предъявили ей документы на какую-то секунду.

— Может, ещё и империалистический, деспотический, реакционный, фашистский осёл?

— Осёл, просто осёл.

— Отлично, мисс Лиу.

— Меня зовут госпожа Лиу.

— Вы замужем за сыном генерала?

— Я замужем за генералом Лиу и сейчас разыскиваю своего мужа.

Рено во время короткого инструктажа видел небольшую фотографию генерала. Лицо генерала выглядело сурово и хранило следы многих долгих маршей. Ему было шестьдесят два года.

— Но ведь вы пацанка.

— Я не пацанка, чёрт вас возьми. Мне двадцать два года, к тому же меня ведёт революционное сознание человека старше меня в три раза.

— У вас тело подростка.

— Это всё, о чём могут думать разлагающиеся разведчики-западники.

— Ясно, генерал Лиу женился на вас из-за вашей революционной сознательности.

— Да, он женился именно поэтому, но вам такого никогда не понять. — Она с ожесточением застегнула верхнюю пуговицу.

— Хорошо, пора идти. Послушайте, по очевидным причинам я не могу называть вас госпожой Лиу. И вы не можете также разъезжать под этим именем. Уже доказано, что наша система походит на дырявое решето. Как мне называть вас?

— Цветущий Лотос, осёл, — усмехнулась она, в её голосе прозвучал сарказм.

— О'кей, не будьте смешной, — осадил её Ремо, открывая дверь дамского туалета — навстречу недоуменным взглядам прохожих.

— Мэй Соонг, — назвалась она.

Чиун ожидал их, держа руки за спиной. Он сладко улыбался.

— Книга, — потребовала Мэй Соонг.

— Вы так высоко цените свою книгу?

— Это самая большая моя драгоценность.

Улыбка на лице Чиуна достигла наивысших пределов радости, когда он поднял руки, в которых были зажаты обрывки страниц и кусочки пластиковой обложки — всё, что осталось от книги.

— Ложь. Сплошная ложь, — сказал он. — Китайская ложь.

Мэй Соонг была ошеломлена.

— Моя книга, — тихо произнесла она. — Мысли Председателя Мао.

— Зачем ты это сделал, Чиун? Это никуда не годится. Я имею в виду — не было никакого повода так поступать с книгой этой маленькой девчонки.

— Ха-ха-ха, — радостно рассмеялся Чиун и подбросил обрывки в воздух, откуда мысли Мао в виде маленьких клочков опустились через открытую дверь в дамский туалет аэропорта «Дорваль».

Нежные губы Мэй Соонг искривились, а в глазах заблестели слёзы.

А Чиун расхохотался ещё громче.

— Послушайте, Мэй Соонг, я вам куплю такую же красную книжицу. У нас их здесь полным-полно.

— Эту книгу мне подарил мой муж на свадьбу.

— Хорошо, мы найдём его, и он подарит новую. Договорились? Мы купим вам целую дюжину. На английском, русском, французском и китайском языках.

— На русском их нет.

— Ну, на каких она выпущена. Хорошо?

Её глаза сузились. Она вперила взгляд в хохочущего Чиуна и что-то тихо сказала по-китайски. Чиун засмеялся ещё громче. Он ответил ей на том же языке. Мэй Соонг с победным видом улыбнулась и опять ответила ему. Ответы и реплики так и сыпались, и они становились всё громче, пока обмен любезностями между Чиуном и госпожой Лиу не начал походить на войну тонгов в жестяном чайнике.

Пронзительная перепалка между пожилым мужчиной и молоденькой женщиной продолжалась и тогда, когда они выходили за двери аэропорта «Дорваль»; контролёры, пассажиры, носильщики и все остальные поворачивали головы вслед этой странной парочке. Единственным желанием Ремо было убежать куда-нибудь подальше, сделав вид, что он с ними не знаком.

Наверху, на балконе, люди стояли в три ряда, глядя вниз на эту забавную троицу. Похоже, они считали, что присутствуют при бесплатном спектакле.

И Ремо, в отчаянии, заорал на них:

— С такой секретностью — разве что на край света!

ГЛАВА 8

Доктор Гарольд У. Смит читал поступающие каждый час доклады. Если бы он отправился домой спать, доклады образовали бы толстую книгу толщиной в один фут в маленьком сейфе, встроенном в левой части его рабочего стола. Смит безвылазно сидел в санатории Фолкрофт, что на Уинчестерском берегу и откуда прекрасный вид на залив Лонг-Айленд. Документы приносили Смиту в кабинет, помощник бесшумно клал их перед ним на стол.

Помощник считал, что он трудится над секретным научным проектом. Столь секретным, что ему не положено название. Персональная секретарша Смита была убеждена, что она работает на ФБР в составе специальной таинственной команды.

Большинство сотрудников санатория Фолкрофт — всего их было восемьсот сорок три — думали, что служат действительно в санатории, хотя пациенты случались здесь крайне редко. Кое-кто из сотрудников, подобно секретарше, был уверен, что помогает ФБР. Почему бы и нет! Например, в штате засекреченной группы, завязанной на международную научную фирму по маркетингу.

Этой их уверенности способствовали компьютерные банки данных, которые — всем известно — располагались под зданием. Один из группы, молодой гений с претензиями, попытался расколоть компьютерную программу и использовать её в своих личных целях. Он сообразил, что если получит доступ к секретам гигантского компьютерного банка данных, то сможет сколотить состояние на внутреннем рынке или даже в иностранной валюте. В конце концов, зачем такая секретность, или тайны ничего не стоят?